"Месячник толерантности"

[valley]

Название: «Месячник толерантности».

Автор: Изумрудная змея

Бета: нет.

Рейтинг (маркировка Renshi Lucifer): R.

Pairing (маркировка Renshi Lucifer): Лили/Джеймс.

Summary: АУ, в котором персонажи книг JKR обязаны исполнять на сцене все, что о них пишут.

Disclaimer: Попытка театральной постановки по мотивам фика Renshi Lucifer «Глазами грязнокровки».

http://www.hp-fiction.fastbb.ru/ind...-0-0-1150984804

Разрешение: отказано

Дисклеймер: Все принадлежит Роулинг, а все, что осталось – Renshi Lucifer.

Примечание: При прямом цитировании авторская орфография и пунктуация сохранены. (За французский акцент автор ответственности не несет).

Warning: уведомляю всех верующих, что нижеприведенный текст может ранить их чувства. Кроме того, стоит упомянуть присутствующие в фанфике сцены изнасилования, изрядное количество крови, мат и ПОВ главной героини (маркировка Renshi Lucifer).



Пьеса в пяти актах.



Действующие лица:

Долорес Амбридж, дама из Министерства Магии

Минерва Макгоннагал, директор Хогвартса

Олимпия Максим, актриса на главную роль

Ремус Люпин, режиссер-постановщик

Северус Снейп, критик

Сириус Блэк, друг режиссера



Действие первое



На сцене стоит Долорес Амбридж, напротив нее – Снейп, Люпин и Блэк. Все трое – в оцепенении.



Снейп: Вы ходите, чтобы мы ставили… это?

Амбридж: Да, безусловно. Я считаю, что данная постановка очень удачно впишется в рамки «Месячника толерантности», который проводит Министерство.

Люпин (с выражением читает): «Глазами… э-э-э.. грязнокровки». Ни один уважающий себя маг это слово не произнесет.

Амбридж: Дискриминация магглорожденных волшебников – это шокирующее явление, и бороться с ним нужно шокирующими средствами.

Снейп: Рейтинг – R. Может быть, это не совсем подходящий текст для школы?

Амбридж: Если бы там стояло NC-17, я бы еще поняла ваше негодование, хотя седьмой курс в любом случае мог бы принять участие…

Люпин (читает): Уведомляю всех верующих, что нижеприведенный текст может ранить их чувства. Кроме того, стоит упомянуть присутствующие в фанфике сцены изнасилования, изрядное количество крови, мат и ПОВ главной героини.

Сириус: Нет, ПОВ – это совсем ни в какие ворота не лезет!

(Люпин молча наступает ему на ногу. )

Амбридж: Профессор Снейп, у вас есть религиозные убеждения?

Снейп (в сторону): Я всегда знал, что в Министерстве сидят сплошь антисемиты!

Амбридж: Не слышу ответа. А у вас, мистер Блэк?

Сириус (гордо): Есть, конечно! У меня даже крестник есть!

Амбридж: Прекрасно. Будьте добры, прочтите «Отче наш».

Сириус: Отче наш

Амбридж: А дальше?

Сириус: Спорим, вы сами не знаете!

(Люпин молча наступает ему на ногу.)

Амбридж: Профессор Люпин?

Люпин: Я агностик.

Амбридж: Полагаю, вопрос решен.

Уходит.

Снейп (поворачивается к Люпину): Вот ты и будешь это ставить… Агностик!



Действие второе.



Минерва МакГоннагал сидит в кресле, не в силах пошевелиться от раздирающих ее эмоций. Снейп, Люпин и Блэк стоят напротив нее.

Минерва: Я не позволю, чтобы моя ученица говорила со сцены слово… слово…

Снейп: Профессор, в вашем возрасте уже поздно учиться произносить слово «бл*дь». Лучше и не пытайтесь!

Люпин (шокировано): Северус, там на месте буквы «я» стоит звездочка!

Снейп: И как это звучит, по-твоему?

Люпин: Я думаю, мы можем опустить слова, произношение которых неясно, во избежание неверного толкования. И эту роль будет играть не ученица.

Сириус: А кто?

Люпин: Мадам Максим. Я подумал, что в рамках Месячника Толерантности будет очень полезным укрепить связи с иностранными школами.

Минерва: Мадам Максим? Но она же…

Люпин: Вот именно. Из текста ясно следует, что мать героини была великаншей.

Сириус: Чего?!

Люпин (читает): Могила моей матери заросла травой. Три раза в год я привожу ее в порядок, работая до кровавых мозолей на руках, но каждый раз все возвращается на круги своя. Такова судьба.

Сириус: Это каких же размеров должна быть могила, чтобы до кровавых мозолей… Черт, Луни, ты прав!

Люпин: Вот именно. В тексте есть этому прямое подтверждение. В своем воображении я впивалась ногтями в красивое лицо Эммелины, я разрывала ее белую кожу, и теплая, липкая, алая кровь стекала по моим пальцам. Я вырывала ей глаза - ее красивые, темные глаза, окаймленные угольно-черными ресницами. И вместо этих глаз на ее лице зияли кровоточащие дыры – пустые дыры, такие же пустые, как ее душа. Я вцеплялась в ее шею и со всей силы дергала, пока ее позвоночник не ломался, разорвав кожу, и я видела белые диски костей. Я терзала ее тело, причиняя ей максимум боли. Я готова была даже взять на себя этот грех, лишь бы знать, что она мертва. Для того, чтобы нанести подобные телесные повреждения, нужна большая сила. Очень большая.

Минерва: Вы хотите… хотите показать это на сцене?

Люпин: Нет, конечно. Героиня произнесет взволнованный монолог. Но мы должны создать у зрителя впечатление, что она способна проделать все вышеописанное.

Снейп: Прекрасно. Тогда Джеймса Поттера должен играть Хагрид.

Минерва: Почему?

Снейп (злорадно): А про сцену изнасилования вы забыли? Люпин, ознакомь.

Люпин: А Поттер что-то делает – там – там со мной. С моим телом. Мне больно. Мне ужасно, невероятно и невозможно больно. И что-то чужое пытается проникнуть в меня. Что-то инородное, что-то большое, и я пугаюсь, потому что это нечто никогда не влезет внутрь.

И я сжимаюсь. Мои мышцы непроизвольно сжимаются, мешая ему.

И мне становиться еще больнее. И я вновь всхлипываю от боли, от страха, от унижения. И кусаю губы, пока он продолжает свои действия. Кусаю сильно, остервенело, до крови, до соленого вкуса крови во рту. И глотаю свои горькие слезы.

Я влажная от собственной менструальной крови. И меня тошнит, когда я представляю эту кровь на нем – на нем.

Я слышу его затрудненное дыхание. Его руки блуждают по моему телу. И он внутри меня. Так же, как он был внутри Эммелины Вэнс, когда я застала их в спальне девочек. Не девочек.

Минерва: Вы… вы… хотите показать ЭТО на сцене?

Люпин: Нет, конечно. Героиня произнесет взволнованный монолог.

Снейп: Но мы должны создать у зрителя впечатление, что герой на это способен.

Сириус: Точно, никто другой, кроме Хагрида, просто не дотянется. Не говоря уже про «очень большое».

(Люпин молча наступает ему на ногу).

Снейп: И боюсь, что всех остальных мужских персонажей, кроме Дамблдора, тоже придется играть Хагриду. Там еще одна сцена изнасилования есть, с участием Петтигрю. Люпин, я не ошибся, одна?

Люпин: Да. Итого два изнасилования и одна попытка. Хагрид вполне может играть несколько ролей, это в традициях современного театра.

Минерва (постепенно приходит в себя): Но у мадам Максим очень сильный французский акцент…

Люпин: Но я не мессия, я не избрана, чтобы нести свет. Я темна и порочна, я грязна и презренна, и я лелею свою ненависть, готовую вырваться наружу тысячей кровавых молний.

(Минерва зажимает уши руками )

Люпин: По-моему, небольшой акцент пойдет этому тексту только на пользу.

Сириус: Я г’гязна и п’гез’генна. Звучит!



Действие третье



Люпин стоит посреди сцены с озабоченным видом. Рядом с ним стоит Сириус. Снейп сидит в кресле и смотрит на эту пару скептически. Входит взволнованная Минерва.



Минерва: Ремус! Профессор Спраут жалуется, что вы заставляете ее сажать какое-то неимоверное количество клюквы. Зачем вам столько?

Люпин: Мне нужен клюквенный сок, чтобы изобразить кровь. Я подсчитал – в тексте слово «кровь» употребляется семьдесят три раза. Даже если каждый раз проливать по пятьдесят грамм, в итоге все равно получается почти четыре литра. А меньше никак нельзя, потому что должно течь.

Снейп: Кетчуп возьми.

Люпин: Кетчуп не течет.

Снейп: Но просто для пятен-то он сгодится?

Люпин: Пожалуй. Очень сложная в техническом отношении пьеса. Из героини все время льется кровь. Если не убирать предыдущие пятна, то эффект от новых не такой сильный. А если накладывать очищающие заклятия из-за кулис, то зрители отвлекаются. И я еще не решил, из чего делать грязь.

Сириус: Ну, грязи-то везде навалом!

Люпин: Слово «грязь» упоминается в тексте семьдесят раз. Даже если каждый раз использовать по сто грамм, то все равно получается не меньше семи килограммов. Мы так за время репетиций со всей территории Хогвартса землю сроем! Нужно что-то придумать… Северус, ты мне не поможешь?

Снейп (мрачно): Попроси Лонгботтома сварить тебе какое-нибудь сложное зелье. Получишь прекрасную, вонючую грязь, если котел не взорвется, конечно.

Люпин: Великолепная мысль! И Невиллу будет приятно внести свой вклад в общее дело… (уходит).

Снейп: Блэк, останови этот гиперреализм, пока не поздно.

Сириус: А что такого-то? Человек старается… Вечно ты всем недоволен.

Снейп: Минерва, это нужно прекратить. В тексте пятнадцать раз упоминается слово «дьявол». Я даже думать не хочу, что придумает Люпин, чтобы отразить эту подробность, но подозреваю, что в любом случае мы не доживем до премьеры.

Минерва: Я думаю, в крайнем случае Хагрид согласится задействовать в спектакле своих зверюшек. Они все достаточно страшные…

Снейп (безнадежным тоном): Никто не доживет до премьеры.



Действие четвертое:



Сцена, покрытая красными пятнами и коричневыми кучами неясного происхождения. В центре сцены стоит черный ящик. На сцене – Люпин и мадам Максим.



Люпин: Сосредоточьтесь, мадам Максим. Я верю, что у вашей бабушки был очень сложный характер, но вы – в данный момент не вы, а героиня пьесы. Вы должны бояться не свою бабушку, а дьявола. Помните, что я вам рассказывал про систему Станиславского? Сделайте глубокий вздох и начинайте.

Мадам Максим: И я ‘очу, чтобы это закончилось. Чтобы это п’гек’гатилось. Чтобы это не было п’гавдой. Чтобы я отк’гыла глаза и п’госнулась в своей постели, дома…

‘Отя у меня нет дома… Я всюду чужая. Я отмечена дьяволом.

И дьявол сейчас владеет мною.

И я отдаюсь дьяволу…

(Из ящика появляется скелет.)

Люпин: Стоп! Это еще что такое? Ридикулус! Мадам Максим… Я на вас трачу уже четвертого боггарта. Я же вам показывал на картинке, как выглядит дьявол, в чем дело?

Мадам Максим (разражается рыданиями): Эта пьеса… ст’гадания этой несчастной молодой девушки п’гонзают мне се’гдце. Я поте’гяла аппетит от пе’геживаний. Я по’удела на пятнадцать фунтов! Скоро я п’гев’гащусь в скелет и ‘Аг’гид меня ‘газлюбит!

Люпин: Не переживайте, он вас полюбит еще сильнее, когда увидит, как самоотверженно вы боретесь за толерантность в мире магов. Попробуйте еще раз, с того же места.

Мадам Максим: И я хочу, чтобы это закончилось. Чтобы это п’гек’гатилось.

(Из ящика появляется Снейп).

Люпин: И вы туда же? Хотя… с этим уже можно работать!



Действие пятое:



Минерва сидит в кресле, время от времени демонстративно чихает. Люпин, Блэк и Снейп стоят напротив.



Минерва: Так досадно, что я пропустила премьеру! Ужасно не вовремя этот насморк. Как все было?

Снейп: Учитывая обстоятельства, я бы сказал, что спектакль прошел более-менее удачно.

Сириус: Удачно! Да все было классно! Луни, ты гениальный режиссер!

Люпин (убитым тоном): Я только надеюсь, что нас не заставят платить за причиненный ущерб.

(Минерва вопросительно смотрит на Снейпа.)

Снейп: Видите ли, после того, как Хагрид на сцене три раза изнасиловал мадам Максим, от сцены мало что осталось. И от стен тоже.

Минерва: Но в тексте было только два изнасилования и одна попытка! И вы мне обещали, что она будет просто произносить монологи!

Сириус: Бросьте вы придираться! У людей медовый месяц…

(Люпин молча наступает ему на ногу).

Снейп: Должен признаться, что режиссерские находки Люпина действительно произвели большое впечатление. Пятнадцать гигантских мышей, бегающих по сцене – это, безусловно, мощный символизм.

Люпин: Я две недели читал мадам Максим средневековые религиозные трактаты. У нее получался прекрасный дьявол устрашающего вида.

Сириус (смеется): Я видел.

Снейп (грозно) Я тоже.

Люпин: И тут, перед самым началом спектакля, ей на глаза попадается мышь! Все-таки женщина, даже актриса, всегда остается женщиной.

Минерва: Я, например, совсем не боюсь мышей.

(Люпин молча наступает Сириусу на ногу).

Снейп: И тот момент, когда у героини между ног забил фонтан крови, тоже нельзя не признать впечатляющим. Только я не понял - это был глубокий символизм, или все-таки техническая накладка?

Сириус: Зато грязь получилась качественная! Амбридж две недели отмываться будет, и вся верхушка Министерства – тоже. Они сидели на первом ряду, и, когда Хагрид начал топтаться на этих кучах, все полетело прямо на них.

Минерва: Прекрасно! Невилл Лонгботтом заработал десять баллов для Гриффиндора.

Снейп: За что?!

Минерва: За вклад в борьбу за толерантность и против религиозных предрассудков.